в голове ни зумзум
Минувшие учебные годы измеряются следующей сценой.
Путь от станции метро к университету занимает порядка получаса пешком и условно делится на два отрезка — до и после подземного перехода через Ленинский проспект.
Я — одна или в сопровождении подруг — прохожу мимо неизменно заседающего в переходе дядечки-гармониста с добрыми морщинками в уголках глаз. Поравнявшись с ним, я невольно множусь в настоящем и прошлом. Я окрылённая идеей, я переживающая, я беспечная, я отчаявшаяся, я восторженная, я чужая, я приевшаяся, я чёрствая, я ранимая, я умалчивающая, я благодарная, я колкая, я доверчивая — разновременные "я" заполняют переход и шагают в ногу со мной нынешней, отбивая неумолимый ритм. Сменяются числа на календаре и циферблате, сменяются погодные условия, сменяются внешние обстоятельства, сменяются прохожие, сменяются их жизни, а дядечка всё тот же, всё там же, всё так же играет смутно знакомые, но совершенно неузнаваемые мелодии. Он вроде бы помнит меня-нас, я-мы иногда улыбаемся, кидаем монетки, он благодарит преимущественно молча, несколькими кивками головы, иногда выдыхая "спасибо" с едва заметным акцентом.
— Ты знала, что он не из России?
— А откуда?
— Не знаю...
Мимо, нырнули-вынырнули, движемся дальше, уходим, а он остаётся.
Путь от станции метро к университету занимает порядка получаса пешком и условно делится на два отрезка — до и после подземного перехода через Ленинский проспект.
Я — одна или в сопровождении подруг — прохожу мимо неизменно заседающего в переходе дядечки-гармониста с добрыми морщинками в уголках глаз. Поравнявшись с ним, я невольно множусь в настоящем и прошлом. Я окрылённая идеей, я переживающая, я беспечная, я отчаявшаяся, я восторженная, я чужая, я приевшаяся, я чёрствая, я ранимая, я умалчивающая, я благодарная, я колкая, я доверчивая — разновременные "я" заполняют переход и шагают в ногу со мной нынешней, отбивая неумолимый ритм. Сменяются числа на календаре и циферблате, сменяются погодные условия, сменяются внешние обстоятельства, сменяются прохожие, сменяются их жизни, а дядечка всё тот же, всё там же, всё так же играет смутно знакомые, но совершенно неузнаваемые мелодии. Он вроде бы помнит меня-нас, я-мы иногда улыбаемся, кидаем монетки, он благодарит преимущественно молча, несколькими кивками головы, иногда выдыхая "спасибо" с едва заметным акцентом.
— Ты знала, что он не из России?
— А откуда?
— Не знаю...
Мимо, нырнули-вынырнули, движемся дальше, уходим, а он остаётся.